26 сентября в Творческом индустриальном кластере «Октава» стартовал фестиваль «Трансформаторы. Практика будущего». Открыл цикл образовательных мероприятий историк и москвовед, автор проектов «Моспешком» и «Архитектурные излишества» Павел Гнилорыбов. Мы пообщались о перспективах использования интернета в научных целях, предположили, как будет выглядеть ученый будущего и выяснили, как Влади из Касты делает историков счастливыми.
Представители искусства и медиаиндустрии давно используют интернет-ресурсы и социальные сети для продвижения. Научная сфера также начинает активно включаться в этот процесс. Каков на ваш взгляд потенциал развития этих площадок для фундаментальных деятелей?
Мне кажется, ученые прежде всего будут выстраивать коммуникацию через подкасты или площадки, существующие при университетах. С этим сейчас достаточно печальная ситуация даже в МГУ и Вышке (Высшая Школа Экономики). Но тем не менее весьма талантливые курсы на русском языке уже есть. Тот же Arzamas, получивший кучу премий. Они приглашают только ученых, которые прошли многократные проверки их степеней — не зовут людей с улицы. Кроме того, нужно вырабатывать новый тип ученого — публичного интеллектуала. Ученые археологи-дедушки не всегда готовы идти на сцену и делиться своими знаниями. Они либо снобистски настроены по отношению к аудитории, либо сидят на своих наработках и накопленных источниках, как собака на сене: «Сам не ам и другим не дам». Информация — валюта будущего; и, пусть эта фраза донельзя заезжена, кто владеет информацией, тот владеет миром. Я думаю, что образ ученого сильно изменится в ближайшие десятилетия. Но даже 60-70-летние специалисты уже понимают, что нужно идти и читать публичные лекции, уметь разжевывать…
Фото: Александр Воронин
Существует забавный анекдот, что даже если ты биолог с узкой специализацией, и при этом не можешь за полчаса кратко изложить тему твоего диссера (диссертации), то грош тебе цена…
Я думаю, мы идём в сторону популяризации научного знания. С другой стороны, в России значительно снижается поле и потенциальная аудитория таких проектов. Я смотрел статистику книгоиздательства в России и СССР. Мы превосходим Советский Союз по количеству выпускаемых книг: чуть-чуть просела сельскохозяйственная, биологическая и физическая тематика, но при этом книжек издается много (почти 31 тысяча наименований, включая художественные). Важно понимать, что что-нибудь неважное и идеологизированное в Союзе печаталось тиражами по 50 тысяч, а в современной России серьезные монографии выходят тиражом 300-500. Но я думаю, что если мы глобально не отгородимся железным занавесом, то интернет выполнит свою функцию обмена информацией между исследователями разных стран, и позволит делать классные междисциплинарные проекты.
Фото: Александр Воронин
Насколько важен личный бренд для продвижения научного образа мышления? И когда популяризация науки примет желаемые масштабы?
Существует московский TED, во многих регионах есть ScienceSlam (гуманитарный не всегда, а вот естественно-научный и технический проходят на ура). Во многих регионах, казалось бы, даже такие весьма традиционные СМИ как ГТРК пишут лекции ученых соседнего университета хронометражем 15 минут, что-то у них спрашивают. Важно заниматься популяризацией науки, но в то же время сохранять планку. Здесь важно разделять потенциальные типы аудитории. Например, школьникам и студентам надо 10 смешных примеров показать, а выступление перед коллегами — совершенно другая вещь. Современный ученый — своеобразный Ломоносов, владеющий любым стилем: от простенького о высокого. Он знает как общаться с разными слушателями на их языке.
Если говорить об архитектуре, часто подходят ЧОПовцы с вопросом: «Чё снимаешь?». И пытаешься ссылаться не на закон, а на эстетику. Начинаешь объяснять, почему это красиво. Он тебе: «Херня какая-то. Этих сталинок с хрущевками по городу куча». А ты уже говоришь на его языке, пытаешься донести, почему это действительно здорово, ценно, интересно. В конце он чешет нос и выдает: «Да, в этом что-то есть»… Так происходит не всегда, но порой удается. С каждым человеком нужно стараться найти язык, если это не заведомо провальная беседа.
Фото: Александр Воронин
Ты являешься одним из самых молодых специалистов, признанных в информационной среде. Как человек, у которого получилось, какие советы ты можешь дать молодому ученому, который хочет активно развиваться и не пасть под гнетом схоластики и сурового профессорского взгляда?
Во-первых, никогда не останавливаться перед формальными званиями. Мы знаем, что диплом в России значит мало. Так, например, к человеку, избранному в Госдуму, приходят люди с красивой папочкой и говорят: «Давайте мы вас за 300 тысяч рублей сделаем кандидатом политологии или социологии». Важна именно цеховая репутация.
Для меня очень важно возвращение к общению ученых между собой, составлению… Не то что бы тусовочек, это вредно… Скорее появлению школ и социальных лифтов. В историческом поле мы часто разделены политическими взглядами. Есть Российское военно-историческое общество Мединского, есть Российское историческое общество Нарышкина, Вольное историческое общество, в котором состою. Мы выступаем за то, что человек, его мысли и чаяния на порядок важнее государства. Если Карамзин писал «Историю государства российского», то мы бы написали некую «Историю народа».
В чем прелесть эпохи? Публичные лекции стали модными. Конечно, с концертом уважаемого господина, который исполняет «Розовое вино», это по посещаемости не сравнится, но тем не менее. В Москве зрители ходят на эсхатологию (прим. авт. Религиозное учение о загробной жизни человека), на археологию железного века, заполняют целые залы и зачастую платят за билет по полторы тысячи. Наши горожане готовы платить за интеллектуальный досуг. Не за «Мозгобойню» с ЧГК, а именно за лекции. Это очень ценно.
У Антона Павловича Чехова, которого почитаю первым из российских интеллигентов и интеллектуалов (что не одно и то же), есть замечательная заметка об одном дальневосточном городишке. Рассказываю примерно: «Приехал. Грязь. Но в городе недавно была читана публичная лекция». То есть для Чехова город уже не пропащий, если в нем читаются публичные лекции.
В Туле подобные мероприятия проходят регулярно, пускаю слезу умиления, когда вижу на воротах кремля расписание свежих лекций. Будет рассказано о том, что было до строительства каменной крепости, поведают о строительстве Тульской Засеки. Всё это дико интересно, потому что Тула в какой-то степени созвучна теории фронтира, очень популярной в науке. О продвижении на юг, в условиях отсутствия естественных преград.
Фото: Александр Воронин
Молодым специалистам рекомендую ходить на ораторское искусство, сценические курсы. Самое главное — не бояться быть собой. Например, ничего не могу поделать со своей экспрессивной жестикуляцией. Ну и пусть она остается до конца дней. Нужно просто создавать себя ежедневно, перелопачивать не меньше 20 монографий в месяц по своей теме. Вот чему-чему, а понимать суть научного труда за 2 часа российское образование учит. Не нужно бояться выступать. Необходимо агрессивно пробиваться. А позже медиа, видимо, сами создадут из тебя специалиста по той или иной эпохе. Хотя случается, что на образ публичного лектора влияют СМИ, называя историками тех, кто ими не является — журналистов, специалистов из смежных отраслей или просто хороших ораторов.
#Гостеваядорожка
Можете посоветовать трек и объяснить, почему именно он?
Влади лучше Заболоцкого и лучше других переводов переложил Слово о полку Игореве, при этом еще и на язык хип-хопа. Когда я приезжаю домой на Дон, я поднимаюсь на гору, включаю через колоночку эту песню, и у меня возникает дикое ощущение рая на земле. Потому что это было 800 лет назад, а человек этим проникся настолько, что переложил это в рэп-строчки.
