Пообщались с Димой Мидборном и Гришей Добрыниным о диджеинге, музыкальных авторитетах и былых временах.
Фото: Елизавета Мусатова
AKTAU — ваш самый свежий проект. Как возникла идея создать его?
Гриша: Сначала мы просто решили писать музыку вместе. Мы не думали, что это переродится в DJ–дуэт. До AKTAU у нас были совместные DJ–сеты, и мы просто решили назвать это каким-то словом. Актау — это город, в котором я родился, переводится как «белая гора».
Вы помните момент, когда решили заняться диджеингом?
Г.: Это было давно, в Тольятти. Я ходил на тусовки, наблюдал за диджеями. Со временем я стал тусоваться возле диджейской стойки и смотрел, что там происходит.
Дима: Я помню одну из самых первых танцевальных вечеринок, на которых бывал. Это был, возможно, 2000-й год. Местный диджей сводил с пластинок, что было редкостью для маленького города, в котором я жил. Я вообще не понимал, что он делает, что он крутит. Но грув был один и тот же и длился несколько часов. Я подумал: «Как такое вообще может быть? Это же так круто!»
Фото: Елизавета Мусатова
Существует мнение, что несостоявшиеся музыканты, как правило, становятся диджеями. Как вы, будучи исполнителями, достигшими определённых успехов, на это смотрите?
Д.: Я должен сказать, что до сих пор не считаю себя диджеем, не могу сказать про себя «Дима, ты — диджей».
Г.: Сегодня музыкант — это очень обширное понятие. Нельзя быть просто гитаристом: ты обязательно должен иметь навыки продюсирования, знать способы записать себя… Нельзя быть просто играющей единицей в группе и больше ничего не уметь. Нужно шире смотреть на музыку в целом, развиваться в разных направлениях.
10 лет назад вы оба играли в коллективах, исполняющих песни на английском языке. Актуальна ли сегодня англоязычная музыка в нашей стране?
Г.: Английский язык в музыкальном мире России никогда не преобладал над русским.
Д.: В начале нулевых я ходил на концерты и сам играл в группе, и даже тогда те, кто пели на русском, собирали больше. Та тусовка во многом заложила фундамент для нынешней. Если нам не платили ничего, то сегодня какая-нибудь группа, состоящая из парней 18–19 лет, получает за концерт большие деньги. Это, безусловно, приятно. Очень часто задают вопрос про рынок молодых музыкантов. Сейчас он есть. Большой привет от меня Степану Казарьяну, которого я очень уважаю за то, что он делает и делал всегда для русской сцены.
Фото: Елизавета Мусатова
Как отличалось распространение музыки в то время, когда вы начинали играть от нынешних способов? Не было ни Soundcloud, ни других подобных сервисов…
Д.: Обменивались MP3-дисками.
Г.: Чтобы описать, как изменилась скорость передачи информации по сравнению с теми временами, можно сравнить трактор и Ferrari.
Д.: Недавно в фидленте я наткнулся на первый альбом группы Interpol и вспомнил, как я его купил. Вместо института я поехал на «Горбушку» и мне посоветовали взять именно этот альбом. Это были времена, когда тебе продавец советовал приобрести диск.
Г.: В лучшем случае ты узнавал о новых группах через MTV. Но это продолжалось но начала нулевых.
Д.: В 2001 году в моём городе продавали интернет-карты — документ, по которому ты мог войти в сеть. При этом ты занимал свою телефонную линию, тебе никто не мог дозвониться. Я пользовался этим ночью, потому что время с 1:00 до 5:00 было бесплатным. Мне посоветовали сайт Андрея Горохова muzprosvet.ru. Я увидел кучу названий незнакомых групп. Странных названий. И нашёл там группу Can — психоделических рок из 70-х. Она стала одной из моих любимых. Я качал один из её альбомов 3 дня. Это был ад.
Фото: Елизавета Мусатова
Завтра в «Типографии» состоится шоукейс «Боли». Какое впечатление произвёл на вас фестиваль в прошлом году?
Г.: Свежие названия, свежая музыка.
Д.: Ты видишь, что ***** [много] народа играет классное музло. И всё. Сегодня очень сложно делать милую, прекрасную, «сахарную» музыку. Сырая подача материала характерна и для хедлайнера «Боли 2017» Дельфина, и для «Пасош», и для «Чёрной Экономики», и для «Пошлой Молли». И это общее ощущение ******* [ужаса] (в культурном смысле) объединяет любителей всех этих исполнителей.
Кем из артистов вы восторгались в начале своей музыкальной деятельности?
Г.: Это был Майкл Джексон. Единственный мой кумир. А в 15 лет я слушал метал, Ларс Ульрих был моим предводителем.
Д.: В 16 лет я узнал, кто такие Radiohead, Can.
А сегодня?
Д.: «Звуки Му», Japan, Скотт Уокер.
Г.: Мишель Ндегеочелло, Майкл Джексон, Джастин Тимберлейк.
А из хип-хопа?
Г.: Хаски, Скриптонит, ну и Паша Техник, конечно же!
Д.: Антоха МС. Был на его концертах трижды.
Новая русская волна?
Д.: Да что ж такое…
Фото: Елизавета Мусатова
Никогда не сидели на «абстрактных мемах для элиты всех сортов»?
Г.: Хороший паблик!
Д.: Сейчас в плеере Super Besse, ГШ, Lucidvox, последний альбом группы «Утро». Уважаю ребят из «Пошлой Молли»: Кирилл — нормальный чувак. Но ценности, которые они транслируют… И «Казускома». Хорошая группа.
Г.: Х_й знает, что добавить…
Д.: Я вспомнил молодых классных чуваков: добрые, весёлые, мне очень понравился их последний альбом, который мы слушаем, если не каждый день, то очень часто. Это группа «Спасибо». Они трогают струнки моей души, респект им.
Гриша, недавно ты объявил о своём уходе из On-The-Go. Что послужило причиной?
Г.: Бывает, в жизни наступает момент, когда ты думаешь: «Блин, мне направо». А чуваки: «Не-не-не, нам всем туда!». А мне направо. А им — прямо или куда-нибудь в другое место. Я решил пробовать себя по-другому, для меня это очень важно.
Д.: И тут интервью перешло на серьёзные ноты…
Г.: Я вспомнил момент, когда мы ехали сюда на поезде, говорили о том, чтобы жить себе спокойненько, и чтоб всё было з****** [хорошо]
После этой фразы Дима и Гриша не могли сдержать смех.
Д.: Жить себе спокойненько, и чтоб всё было з****** [хорошо]!
В этот момент один из диджеев за дверью включил песню Sade — Jezebel (это произошло случайно).
Г.: Но профессия музыканта не подразумевает спокойную жизнь. Нельзя построить планы на год вперед…
Д.: Гриш, ты что, забыл? Интервью начиналось со слов о том, что мы успешные музыканты! Не противоречь себе! Жить себе спокойненько, и чтоб всё было з****** [хорошо] — главный план. По крайней мере на год.
Г.: А мне кажется, на всю жизнь.
Фото: Елизавета Мусатова
