Вторая часть нашего джазового приключения — интервью с джазменами и большими экспериментаторами трио «21pm»
Игорь Яковенко (слева), Даниил Никитин (в центре), Михаил Фотченков (справа). Фото: Sodomelle Flavian
Многие жалуются, что, играя даже мейнстримную музыку, и делая это, по их мнению, неплохо, у них не получается зарабатывать и кататься по стране. А вы играете в весьма необычном направлении и при этом пользуетесь определенным успехом. Что можете сказать людям, которые считают, что в данный момент невозможно чего-либо добиться?
Даниил: Я считаю, что зарабатывать, если речь идет об этом… Добиться чего-то можно, занимаясь любым делом, в том числе, играя джазовую музыку, академическую музыку — что угодно. Это вопрос твоего продукта. Вопрос какого-то смысла, который это всё несет. Если это просто безыдейное что-то, даже хорошо и качественно сделанное, то это никому не нужно. Если в этом есть какой-то смысл, идея и стержень, если это сделано не просто так, тогда всё движется в правильном направлении. В любом случае, чтобы что-то иметь, нужно что-то сделать. Бесполезно сидеть и чего-то ждать, ждать когда с неба что-то упадет. Либо ты что-то делаешь, либо не заикаешься ни о чем. Очень многие живут по принципу: «Ой, чего-то не звонят». Ну окей, не звонят, и сидишь без денег. Для того, чтобы звонили, нужно играть, где-то появляться.
Игорь: Вообще, есть два варианта существования. Ты можешь делать то, что тебе нравится, а можешь делать то, что нравится, как ты думаешь, твоей публике. Это два совершенно разных подхода. Мы, я думаю, пытаемся делать то, что нам нравится, и очень круто, что это нравится кому-то еще, но если бы это никому не нравилось, полагаю, мы бы всё равно продолжали это делать.
Даниил: За счёт всех этих модных игрушек, синтезаторов и прочего не стоит задача понравиться публике тем, что это что-то современное и актуальное. Речь о том, чтобы как-то сплавить разные современные стили воедино. И это можно сделать за счёт джазовой музыки. Это к вопросу о том, что всё не на публику, в первую очередь! Это интересно нам, но, конечно, всегда присутствует небольшой элемент второго подхода, что это может оказаться интересным другим. Но в контексте данного проекта — это побочный эффект.
Игорь: Да, и те люди, которые, как вы говорите, жалуются, на то, что нет работы, скорее всего играют джаз и думают о том, как о них будут думать. «Вот я играю. Не громко ли я играю? А может мне стоит сократить соло? Может они уже устали от меня?» И когда эти мысли начинаются, это значит, что разговор уже не о музыке, а о твоём эго.
Фото: Sodomelle Flavian
Даниил: Есть еще такой момент. Было место под названием «Кругозор» на бывшей заводской территории. Когда я пришел туда первый раз, организатор попросила нас играть максимально сложную музыку. В тот момент меня это очень сильно удивило, потому что я не мог себе позволить на многих площадках играть той сложности музыку, которую давно хотел сыграть. А тут меня еще об этом просят. Это был большой эксперимент длинною в лето. Есть один московский пианист, фраза которого мне запомнилась. Зовут его Яков Окунь, а сказал он следующие: «Насколько бы сложную музыку ты не играл, если под это можно танцевать (если это качает, если у этого есть грув), тогда ты движешься в правильном направлении». Второе, когда между музыкантами на сцене что-то происходит, когда они пытаются кайфануть от того, что играют, когда все вовлечены в процесс, это сразу видят люди, которые стоят там. Они могут не осознавать, могут не рефлексировать о происходящем на сцене. Просто они видят, что рождается какой-то продукт, что-то появляется в режиме реального времени. Когда все приходят просто нажать ноты, дернуть струну, нажать на клавишу, нажать на клапан, это никому не интересно.
Фото: Sodomelle Flavian
Михаил: Мне кажется, еще важно уметь грамотно доносить свои идеи, чтобы на выходе они совпадали с замыслом. У многих начинающих музыкантов есть идея, они хотят чего-то добиться и находятся в поиске, но у них иногда просто не хватает либо средств (технических или каких-либо ещё), либо они не осознают, что они что-то делают, но это не совпадает с тем, что у них внутри. Это тоже важно. Получается, что люди вслепую чем-то занимаются, и им кажется, что «Вот! Да-да-да, это оно-оно!», а на практике это выглядит совершенно по-другому. Из-за этого у многих не получатаеся пробиться, потому что представление о себе другое, нужно объективно относиться к себе, к тому, что получается. Это тоже очень большая работа, воплощать свои идеи максимально приближенно к тому, что изначально задумывалось.
Даниил: В общем, как итог, я думаю, что мои товарищи, друзья и коллеги со мной согласятся, что можно делать всё, что угодно, если ты что-то для этого делаешь и делаешь это правильно, и в этом есть смысл, то с этим можно зарабатывать. Вопрос еще в том, что у нас не так хорошо развита музыкальная индустрия. Точнее, у нас её вообще нет ни в каком сегменте. Ни в популярном (топовом), ни в каком-то ином. Есть что-то, что создает видимость индустрии, а её нет по большому счёту. Нигде и никак. Это тоже очень большая проблема, но зарабатывать можно с любой музыкой и вообще любым делом, вопрос в том, чтобы не просто тупо делать… Тупо делать надо, но когда ты понимаешь, что ты делаешь.
Игорь: Мне кажется, про заработок вообще не надо думать, когда занимаешься творчеством.
Даниил: Это понятно, думать об этом не стоит, но это возможно. Это реально, и так должно быть. И я считаю, что джазовая и академическая музыка может оплачиваться также и не меньше, чем популярные исполнители.
Игорь: Этого никогда не будет.
Даниил: Ну хорошо, допустим, это не будут такие же гонорары, как у Beyonce или Madonna, но всё равно это будет не просто концерт в клубе за тысячу рублей.
Фото: Sodomelle Flavian
Еще такая история. К нам недавно приезжали Gnessin Baroque, их виолончелист Август оказался лидером фанатского движения ФК Локомотив. Поэтому вопрос такой, чем вы увлекаетесь помимо музыки?
Даниил: Никакого футбола. Ненавижу с детства: ни играть, ни смотреть.
Игорь: А я занимался футболом в детстве, но потом, когда вопрос встал о профессиональной истории, надо было уже ночевать на стадионе.
Даниил: Я играл в баскетбол профессионально в школе олимпийского резерва, потом еще каким-то видом спорта. Но у меня даже вопрос не стоял, я сразу знал, что мне интересно.
Может помимо спорта что-то? Что-то для души?
Михаил: Мне очень нравится фотография. Я фотографирую для себя. Мне кажется, это повод для человека что-то найти в мире, который его окружает. Музыкант, как правило, берёт что-то изнутри и каких-то нематериальных вещей. Если научиться смотреть на материальные вещи творчески, как художник, то можно изнутри достать те чувства, которые сложно отразить музыкой.
Даниил: Для музыкантов, во-первых, помимо музыки, в жанре которой они играют, есть другая музыка. Всякая музыка. Начнём с того, что помимо джаза и саксофона есть еще и другие инструменты.
Игорь: Есть другой саксофон.
Даниил: Есть другой саксофон, рояль, контрабас, барабан и всё остальное. Кроме джаза есть и другая музыка, а кроме музыки есть ещё художники, фотовыставки, книги, кино, всё, что угодно. Я люблю ходить на выставки, если я хорошо знаю художника, то иду, если я не знаю, то сначала смотрю, читаю, а потом иду. В любом случае, это всесторонняя развитость, которая должна присутствовать в каждом человеке. Потому что бывают вещи, которые стыдно не знать любому. Не важно кто ты, рабочий на заводе или ты занимаешься, скажем, скульптурой.
Фото: Sodomelle Flavian
И последний вопрос. Как вы оцениваете развитие джазовой культуры в регионах, и что нужно делать, чтобы изменить ситуацию?
Даниил: Ну что? Революция? (смеется)
Игорь: Я, как не москвич (я переехал порядка 7-8 лет назад), считаю, что ситуация очень плачевная, и все об этом знают. Иногда локально есть сумасшедшие люди, в кавычках сумасшедшие, потому что они за идею. Это никак не финансируется, а они начинают такой подвижнический труд совершать, собирая какие-то пластинки, устраивая какие-то концерты, постоянно работая в минус. Благодаря таким людям как раз и создается некое общество вокруг них, которое пытается что-то играть. Но это всё на достаточно любительском уровне.
Даниил: Количество таких людей ничтожно мало.
Игорь: И, к сожалению, ситуация довольно плачевная.
Даниил: И еще, Игорь, давай начнём с того, что это не наша культура в принципе, изначально. Это американская культура, которая пришла к нам, и вообще удивительно, что она у кого-то находит отклик. Удивительно, что есть такие люди как Алекс Сипягин, который родился в Ярославле. Сейчас один из лучших трубачей в мире, по мнению престижных изданий. Есть самородки, которые появляются, но массово даже в столице не так много хороших музыкантов.
Игорь: Вот собственно, они перед вами. (смеются)
Фото: Sodomelle Flavian
Даниил: А в плане развития, на мой взгляд, не знаю насколько согласятся со мной ребята, я считаю, что и в джазовой и в любой другой музыке в нашей стране должна произойти какая-то революция. Потому что всё это должно уже сдвинуться с мёртвой точки. Появляются единичные хорошие проекты. Хорошо, если появляется качественный проект, который копирует звучание, которое есть на западе. Это уже хорошо. Есть единицы, которые занимаются чем-то своим. Всё это ничтожно мало.
Михаил: Сейчас как-то в целом люди начинают больше задумываться об искусстве. Понятно, что каждый делает в меру своих особенностей и по своему вкусу. Вкусы у всех разные, но, мне кажется, сейчас формируется некий пласт… Становится значительно больше людей, которые объединяются, и даже в разных городах могут найти общий язык и сделать что-то.
Даниил: Людей околомузыкальных появляется больше, которые знают эту музыку. Определенный пласт молодых людей от девятнадцати до сорока (условно) лет, которые знают какие-то фамилии, и для них это не новость, когда кого-то привозят.
Игорь: Если возвращаться к вопросу, то наверное должно появиться какое-то финансирование всей этой истории, потому что его нет. Люди слушают то, что они слышат. Если ты не занимаешься музыкой, ты не будешь специально что-то искать, если ты работаешь в офисе. Ты едешь домой и случаешь по радио.
Михаил: Хочется просто прийти, нажать на кнопку.
Фото: Sodomelle Flavian
Игорь: Ты никак не заморачиваешься, ну играет и играет. Если бы появилось в Туле (возьмём ваш город) радио, где постоянно играл только джаз, то люди хотя бы имели возможность это услышать. Как они могут прийти на то, чего они не знают? Сегодня, например. И второе, должны появляться площадки, которые культивируют такую музыку, как ваша, например. Такая альтернативная площадка.
Даниил: Плюс, культивируя не только самими концертами, но и тем, что происходит около. Потому что музыка и любое другое направление, это не только это дело, но еще и то, что происходит вокруг. Об этом все забывают. Многие музыканты даже не хотят думать об этом. Они думают, что они сейчас отыграют, а что есть люди, которые работают для того, чтобы это состоялось, не всегда интересуются. Потому что есть еще целая среда вокруг, которая должна что-то делать.
Игорь: Поэтому спасибо вам, что вы берете у нас интервью, оно потом выйдет, и его увидят люди.
Вам спасибо
